Радзинский Эдвард Станиславович
Радзинский Эдвард Станиславович
Радзинский Эдвард Станиславович Академик Российской Академии Искусств.
Родился 23 сентября 1936 года в Москве. Советский и российский телеведущий, писатель, сценарист, драматург. Лауреат премии «Литературной газеты», Международной премии им. Кирилла и Мефодия, четырежды лауреат премии ТЭФИ.
Награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
Эдвард Радзинский родился в семье драматурга Станислава Радзинского. Его отец подавал блестящие надежды, мечтал баллотироваться в Учредительное собрание. Все перечеркнула революция. «Я в себе часто узнаю его интонации, хотя внешне я на него не похож», — говорит Эдвард Станиславович, перенявший от отца драматургический талант и увлечение большой политикой. Однако главное дело своей жизни и единственное удовольствие для Эдварда Радзинского — это писать. «Мир, о котором я пишу или рассказываю, он и есть мой настоящий мир, — объясняет Эдвард Станиславович. — Я, сколько себя помню, всегда хотел писать и поступал в Историко-архивный с определенной целью. Цель эта называлась — Карамзин. Карамзин при жизни не был почитаем в исторической науке. Наоборот, историки относились к нему с огромной настороженностью. Ошибка их в том, что они судили искусство с точки зрения науки. Будучи писателем, Карамзин был и историком, проделавшим титанический труд. Он осуществил то, о чем я мог только мечтать: дал возможность современникам совершить путешествие во времени».
Радзинский Эдвард Станиславович
Как драматург Эдвард Радзинский в театре дебютировал очень рано, практически в 22 года. На сцене Московского театра юного зрителя была поставлена его первая пьеса — «Мечта моя… Индия», посвященная первому русскому ученому-индологу и просветителю Герасиму Лебедеву. Спустя несколько лет Анатолий Эфрос ставит в Московском театре имени Ленинского комсомола пьесу Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь». Позже эта драма легла в основу фильма «Еще раз про любовь» с Татьяной Дорониной и Александром Лазаревым. «Мне не было тридцати, когда мои пьесы шли по всей стране, потому моя жизнь — история про удачливого человека», — отмечает Эдвард Станиславович.
Это было время, когда его переполнял восторг перед миром, он очень связан с любовью. Слова Пабло Пикассо «если бы мне нечего было любить, я любил бы ручку от двери» становятся для Эдварда Радзинского определяющими на всю жизнь. Я убежден, говорит драматург, что художник творчески умирает, когда заканчивается любовь. Но объект любви должен соответствовать масштабу художника. Между тем Эдвард Радзинский начинает чувствовать, что слишком ушел от себя в сочиненного им же современного молодого человека. Ему требуется равный по силе собеседник, ему скучно жить в стране, где не с кем разговаривать, где необразованность стала синонимом лояльности. Вернуться к себе означало вернуться в историю. На театральной сцене он беседует с Сократом, Нероном и Сенекой. И начинает писать прозаические исследования о великих личностях. Увлеченность Наполеоном, Александром II и последним российским императором — Николаем II воплощается в книги, завоевавшие широкую популярность во всем мире, их переводят на английский, немецкий, французский, испанский, а первыми читателями романов Эдварда Станиславовича становятся главы государств.
Радзинский Эдвард Станиславович
Говорят, что нет пророков в своем отечестве, а великое можно оценить только со стороны. В этом смысле Эдварду Радзинскому повезло — одним из оценщиков его трудов является знаменитый латиноамериканский писатель, лауреат Нобелевской премии Габриэль Гарсиа Маркес. С Эдвардом Станиславовичем он познакомился довольно давно. В начале 1970-х годов на Международный кинофестиваль в Колумбии впервые привезли советское кино, фильм «Еще раз про любовь», получивший Гран-при фестиваля. А в конце 1980-х Маркес побывал в Париже на спектакле по пьесе «Старая актриса на роль жены Достоевского». Постановка очень понравилась и хорошо запомнилась писателю, которого всегда волновала великая русская культура и особенно творчество Достоевского.
«Честно говоря, сначала меня удивило, что известный драматург решил так круто изменить жанр, стиль и обратиться к художественно-документальной прозе, — говорит Габриэль Гарсиа Маркес. — Но, прочитав «Последнего царя» на испанском и «Сталина» на английском, я понял, что эти книги — те же пьесы, драмы истории, мастерски выстроенные спектакли. Да, драматург — это навсегда. И, безусловно, Радзинский-историк сильно выигрывает благодаря тому, что до него более 30 лет был Радзинский-драматург. А в чем-то это и мешает. Но историком в каноническом смысле этого слова Радзинского не назовешь. Конечно, в его книгах собрано огромное количество документов, и он выдвигает их на первый план, но при этом остается верен драматургическим приемам, превращая историческое действо в сцену, на которой и разворачиваются описываемые события. Радзинский — тонкий психолог, прекрасно разбирающийся в людях, и живых и умерших. Он человек, который знает и, главное, любит свою страну. Он понимает ее историю. Кому, как не ему, разгадывать ставшие уже притчей во языцех загадки России?»
При этом Эдвард Станиславович не только умеет разгадывать загадки, он обладает талантом ярко и вдохновенно передать зрителям интригу истории, увлечь за собой аудиторию. Он не готовится к выступлениям, иначе это будет лекция, а ему по душе свободная импровизация. «Но у меня беда:я все помню,ужасная вещь, начинаешьумирать от столпотворения тем, — говорит Эдвард Радзинский. — Я ужасно наигрывающий артист и при этом… очень хороший артист! Потому что я верю в то, что говорю. И это заражает зал! Иначе не умею передать ярость и жестокость моих персонажей… Но я не могу долго без выступлений. Я начинаю болеть. После трехчасового выступления в Зале Чайковского я вернулся домой счастливый… и отдохнувший. В этот момент, если бы у меня было десять выступлений, я бы выступал дальше и дальше». Как древнегреческий царь Сизиф, Эдвард Станиславович продолжает катить свой камень — свой труд на вершину. И, знаете, нет никаких сомнений, что он его туда докатит.