Это уникальное издание соединило изящество художественного фотоальбома с лаконичностью энциклопедических статей, посвященных членам Академии — достойным представителям отечественной интеллигенции. Возглавляет Академию выдающийся пианист Николай Петров. В академическом сообществе состоят хореограф Игорь Моисеев и кинорежиссер Петр Тодоровский, мастера балета Екатерина Максимова и Владимир Васильев, актеры Элина Быстрицкая и Сергей Юрский, писатели Фазиль Искандер и Эдвард Радзинский, певица Елена Образцова и художник Олег Савостюк. К сожалению, некоторые герои книги уже ушли из жизни, но остались легендами — академик Лихачев, поэт Булат Окуджава, джазовый музыкант Олег Лундстрем.

В новом выставочном зале на 3-й Фрунзенской улице право первому показать здесь свои работы предоставлено вице-президенту Академии, заслуженному деятелю искусств России Евгению Зевину. В 1960-е годы он был непризнанным нонконформистом, причисленным к художникам «второй волны русского авангарда». Участвовал в скандальных выставках 1970-х годов. А в 1980-х годах написал полотно, запечатлевшее Политбюро в президиуме Дворца съездов с пустым креслом Брежнева, и назвал картину «Застой». Тогда же было написало и «Пугало», где на крестах, как на деревянных манекенах, развешены шинель Сталина, костюмы Хрущева и Брежнева.

«Эта картина есть на нынешней выставке», — сообщил автор в интервью корр.ИТАР-ТАСС Ольге Свистуновой. По словам художника, в экспозицию вошло около 50 работ разных лет. Последнее время, как говорит Евгений Зевин, он пишет много натюрмортов, декоративных пластических композиций. Его искусство очень востребовано.

«Но никогда, даже в самые трудные времена, я и помыслить не мог, чтобы покинуть родину», — признался художник. Впрочем, в этом смысле завидное единодушие проявили абсолютно все члены Российской Академии искусств.

(по материалам ИТАР-ТАСС)

Евгений Зевин — один из интереснейших мастеров современной живописи. В процессе многолетних творческих поисков ему удалось обрести свой неповторимый почерк, делающий его полотна легко узнаваемыми среди множества не только отечественных, но и зарубежных художников.
Он начинал свой творческий путь во времена жесточайшей художественной диктатуры соцреализма как представитель нонконформистского направления изобразительного искусства, подавлявшегося всеми официальными органами власти.
В те времена его картины можно было видеть на единственно возможных для этого запретного неофициального искусства квартирных выставках, в частности на действовавшей практически постоянно и пользовавшейся огромной популярностью выставке в квартире О. Рабина на Черкизовской улице в Москве.
Осенью 1974 года Евгений Зевин был участником выставки художников-нонконформистов в Измайловском парке, оставшейся а памяти как вольный народный праздник искусства, длившийся на прекрасной осенней поляне, залитой солнцем, ровно четыре часа, отпущенных властями. Эта выставка стала, по сути, первой настоящей массовой демонстрацией творческой интеллигенции против благолепного тоталитарного бескультурья тогдашнего режима.
Надо ли повествовать о том, как не прост был дальнейший путь художника, чье искусство совсем не вписывалось в жесткие рамки официальной культуры!

Для Евгения Зевина наступил период вынужденного творческого затворничества. Лишь изредка его картины появлялись на выставках художников Молодежного объединения при МОСХе, куда он был принят в 1974 году, а позднее, начиная с 1979 года, когда он стал членом Московского Союза художников по секции живописи, на осенне-весенних выставках. Однако, несмотря ни на что, он продолжал много и плодотворно работать, поскольку творческий труд, по его словам, — неотъемлемое право художника и единственная возможность самовыражения. Один из немногих художников-авангардистов, он шел избранным путем, шел уверенно и целеустремленно.

Как живописец Евгений Зевин начал формироваться уже в своих ранних работах, которым было присуще обостренное чувство цвета, стремление к резкой контрастности колористических характеристик, своеобразие пластических решений, экстравагантность формы. Эти работы привлекали внимание прессы и искусствоведов прежде всего ярко выраженной индивидуальностью и живописным профессионализмом молодого художника. Но забота о качестве живописи, о совершенствовании формы уже тогда ни в коей мере не являлась самоцелью — все свои поиски, все живописные средства мастер подчинял выражению владеющей им идеи, мысли,чувства. Со временем эта тенденция в творчестве Е. Зевина усилилась. Строго организованная колористическая система все больше подчинялась образно-смысловому началу, зависела от него.
В центре творческого внимания Е. Зевина сейчас, как и прежде, находится окружающий нас мир, его проблемы — общечеловеческие, философские, психологические. Но художник не предается зеркально-непосредственному описанию окружающих его явлений. Обладая индивидуальной ассоциативностью художественного мышления, активным живописным темпераментом, он создает полотна, в которых сложность, проблемность и красота нашего мира раскрываются путем образного обобщения, они символичны, порой их трудно отнести к одному из привычных нам жанров. В них зрителю открывается необычный мир, поражающий неожиданностью найденных художником живописно-пластических фигурных построений, призванных усилить содержательность его произведений, ярче выразить волнующие его проблемы действительности.

Автор не дает зрителю возможности однозначного истолкования сюжетов своих картин — они многовариантны. Их идея может быть воспринята как бы на разных уровнях, не исключающих, а скорее углубляющих, дополняющих друг друга.
Художник, который, по его словам, никогда не состоял ни в каких партиях и не принимал непосредственного участия ни в каких социальных движениях, остро ощущает все происходящее в нашей стране и стремится к осознанию этих процессов в образном мире своих картин. Острая социальная направленность авторской мысли, пропущенной сквозь призму внутреннего мироощущения живописца, особенно сильно проявляется в его работах периода 1970—1980-х годов. В основу их образного содержания положено представление художника о конкретных периодах нашего недавнего прошлого, о некоторых «этапах большого пути», отмеченных народной болью, безмерным страданием миллионов людей.
Но, говоря о тяжелом и трагическом, Е. Зевин не впадает в мрачный пессимизм, картины его всегда зрелищны, звонки по цвету, они многосложны и многогранны по содержанию, как сама жизнь.
Художник чутко улавливает психологически тонкие взаимоотношения людей, природы, мира. Он уверен, что человек создан для высшей духовной жизни, не суетной, не обремененной мелочами, что он призван решать высоконравственные проблемы, жить в гармонии с природой, не противостоять ей. Мир прекрасен и вечен, говорит художник, а все насильственное, навязанное, уродливое — временно, оно пройдет, канет в Лету.

В натюрмортах Е. Зевина привлекает как живописная выразительность самих предметов, так и закономерности их декоративно-пространственных связей. Здесь очень важна композиция и нет случайных предметов: все они объединены персонифицированным видением художника, являются сублимацией его мысли и чувства. В его натюрмортах ощутимо глубокое понимание единства композиционно-декоративных решений — в них прослеживается продуманный и выверенный ритм в сопоставлении цвета и объема, движения и покоя. Живопись Евгения Зевина материально ощутима — в его холстах чувствуется высказанность.

Фазиль ИСКАНДЕР: Я не критик, не искусствовед и о картинах Евгения Зевина сужу, с одной стороны, как просто зритель, с другой стороны, как писатель радостно узнаю в них общие законы искусства. Может быть, искусства, которое мне ближе.
Картины Зевина прежде всего радуют меня своей праздничностью, необыкновенной яркостью красок, душевной щедростью, юмором и иронией. Редкий дар, его насмешка над действительностью лишена злобы и ярости. И это признак, по-моему, мудрости художника, он знает, что за высмеянной глупостью придет другая глупость и потому при виде глупости не приходит в ярость, якобы, уничтожая ее навсегда. Зевин делает с улыбкой единственное, что можно сделать с глупостью, оттесняет ее.
Есть какая-то мистическая точность, когда художник ее достигает, картина, независимо от своего содержания, утешает, примиряет с жизнью. Я думаю, главная цель искусства — утешать человека, и Зевин почти всегда достигает этой цели. Его новаторство тут же на месте оплачивается самой верной и самой старинной монетой — талантом. И как тут не вспомнить Пастернака:
Талант — единственная новость, которая всегда нова.

Николай ПЕТРОВ: Мне кажется, что музыка и живопись тесно взаимосвязаны друг с другом. Слушаешь хорошую музыку и перед тобой проносятся картины из жизни, может быть, какие-то фантастические образы. А когда рассматриваешь тот или иной пейзаж, портрет — в голове начинает звучать мотив.
Музыка картин Евгения Зевина в моем представлении всегда светлая и жизнеутверждающая. Даже далекий от авангардной живописи человек не может не чувствовать большой и искренней душевной теплоты, которая исходит от его работ. Картины его всегда живописно привлекательны, звонки по цвету, они многослойны и многогранны как сама жизнь.
Удивительным в Евгении Зевине для меня является его задор, оптимизм, бесконечная вера в Человека. Я очень рад, что он по-прежнему полон творческих планов, раскрашенных самыми жизнеутверждающими и яркими красками.
Давайте присмотримся внимательно к его полотнам и мы найдем в его произведениях, вмещающих широкий круг нравственных, духовных и философских проблем, отклик нашим сокровенным чаяниям и откроем для себя своего художника.